После падения новелла читать

Dating > После падения новелла читать

Download links: → После падения новелла читать → После падения новелла читать

Поначалу все было хорошо, и мы с Хардином жили счастливо. Его глаза закрываются в знак признательности к моим нежным прикосновениям, и я чувствую, что его руки обхватывают меня вокруг талии. Периодически некоторые из них пытаются дозвониться и выразить своё восхищение.

В Сибири сохранился небольшой островок жизни: несколько поселений, ведущих отчаянную борьбу за существование. Он начал задыхаться и вскоре погиб. Не могу поверить, что ты здесь, прямо передо мной сейчас. Да, трепаться попусту он не любит. Три месяца назад я только окончила школу, а теперь посмотрите на меня — я на частной вечеринке, которую устроила команда Джейсона после его победы на треке. Так уже месяц я выживаю. Зрелище не для слабонервных, а участие не для слабаков. Никогда не хотел иметь хоть что-то общее с семейным бизнесом. Вижу поникшие плечи и порываюсь пойти за ним, но остаюсь.

Здесь так же можно перед прочтением обратиться к отзывам читателей, уже знакомых с книгой, и узнать их мнение. Меньшее, чего я хочу — это слышать тебя, только если ты не стонешь, пока я трахаю тебя. Мой отец обнимает меня слишком долго, а Хардин просто стоит рядом. Она была крохотной, всего два дня от рождения, и когда я увидел ее — понял — теперь я отвечаю за нее.

После падения зноя... - И все благодаря Молли, которая неизвестно почему была добра ко мне с моего первого дня в агентстве. Отец Барби, возвращаясь домой, не шатался и не орал.

Хардин с горящими глазами поворачивается ко мне, а затем снова смотрит на этого человека. Здесь, в этом ужасном районе, в грязной на спине куртке. Я не знаю, что сказать этому пьяному мужчине с лицом моего отца. Хардин кладет мне руки на плечо, пытаясь отвлечь: — Тесса… Я делаю шаг в сторону бродяги, и он улыбается. В его бороде много седины; его улыбка не такая белоснежная, как мне помнится… Как он до этого докатился? Я всегда считала, почти верила, что в конце концов отец изменит свою жизнь. Сейчас надежды исчезли, и осознание, что этот человек — мой отец, больнее, чем я ожидала. Он преодолевает оставшееся пространство между нами и обнимает меня. Я пытался… Хардин отталкивает его от меня. Я отступаю назад, не зная, как себя вести. Бродяга — мой отец — тревожно и недоверчиво смотрит на Хардина и на меня. Но вскоре он вновь принимает беззаботный вид и держит дистанцию, чему я очень рада. Хардин стоит передо мной, готовый к прыжку. Я благодарна Хардину за защиту, и я понимаю, что он, должно быть, окончательно запутался. Отец переключает внимание на него и некоторое время разглядывает. Отец переминается с ноги на ногу и когда наконец решается подойти ко мне поближе, я вижу, как Хардин напрягается. Отец рядом, и я чувствую, как от него пахнет. В его дыхании чувствуется то ли виски, то ли какая-то дикая смесь, он пьян, раз так перепутал; Хардин и Ной — полные противоположности, их просто нельзя сравнить. Отец тянется обнять меня; Хардин косится на меня, но я слегка качаю головой, чтобы он не вмешивался. Мой отец обнимает меня слишком долго, а Хардин просто стоит рядом. Я вижу, что он скоро взорвется, необязательно от гнева, и понимаю, он просто не имеет ни малейшего представления о том, что говорить или делать. Это сделает один из нас. Я ее бойфренд, — заканчивает он мою незавершенную мысль. Карие глаза отца расширяются, и он наконец-то поворачивается к Хардину. Да, взаимно, — нерешительно отвечает Хардин. Я пользуюсь этой возможностью, чтобы отойти и встать рядом с Хардином, который снова замолкает и прижимает меня к себе. Мой разум просто не в состоянии понять все, что сейчас происходит. Мне здесь тоже набивали. Всплывают воспоминания о том, как отец каждое утро пил кофе перед работой. Он никогда не рассказывал ни о чем таком, и я даже не уверена, что, когда я его знала, у него была татуировка. Когда была его маленькой девочкой. Он задирает рукав куртки и показывает на предплечье нечто, напоминающее череп. Это совсем на него не похоже, но чем дальше, тем больше мне кажется, что тату была и раньше. Этот мужчина — мой отец, который бросил нас с матерью в одиночестве. И он сейчас стоит здесь, передо мной… пьяный. Не знаю, что и думать. Я взволнована, совсем немного, потому что не хочу признавать его в этот момент. Конечно, я тайно надеялась увидеть отца снова, после того как мама обмолвилась, что он вернулся в город. Я знаю, что это очень глупо, но сейчас он кажется мне лучше, чем раньше. Да, он пьян и, возможно, бездомный, но я его так мало знала, еще меньше, чем понимала. Может, у него сейчас просто тяжелый период в жизни? Кто я такая, чтобы судить этого человека, ничего о нем не зная? Смотрю на него и на улицу вокруг; так странно, вокруг все как обычно. Могу поклясться, время остановилось, когда мой отец на нас наткнулся. Хардин не сводит с него настороженного взгляда, наблюдает, как за опасным хищником. Я смутно припоминаю, что слышала название Raymark раньше. Кажется, это какая-то фирма. Так он работал на заводе? Прошло ведь… пять лет? Чувствую, что Хардин напряженно застыл рядом, и говорю: — Нет, девять. Мне очень жаль, Тесси, — невнятно бормочет он. Это прозвище пробуждает воспоминания — так отец называл меня раньше, в момент, когда он снимал меня со своих плеч и мы проходили через наш небольшой двор. Я не знаю, что делать. Я хочу плакать, потому что не видела отца так давно, хочу смеяться над странностью нашей встречи, хочу плакать из-за того, что он оставил меня. Я помню его пьяным, но тогда он был злой, не улыбался и, конечно, не показывал татуировку и не пожимал руку моему парню. Может быть, он изменился в лучшую сторону. Твоя мать… ты знаешь, какая она. Затем хватаю Хардина за руку и отвожу его на несколько метров в сторону. Ты ведь на самом деле не собираешься… — начинает он. Слезы наворачиваются от правдивых, но резких слов Хардина. Это пустая трата времени, Тесса. Я хочу понять его. Надеюсь, ты не пригласишь его в квартиру или куда-нибудь еще. И если он захочет прийти, то придет снова. Это и моя квартира, — говорю я резко. Он стоит, одетый в грязное, и уставившись в землю перед собой. Когда он в последний раз спал в постели? От этой мысли ноет сердце. Мы могли бы приготовить ужин, — предлагаю я. Отец бросает взгляд на меня. Я смотрю в его сторону и вижу, как он начинает улыбаться. Тесса, он чертовски пьян! Вы не виделись почти десять лет… и ты говоришь об ужине? Растерявшись от вспышки его гнева, тяну Хардина за шиворот поближе к себе и тихо говорю: — Он мой отец , Хардин, и я больше не общаюсь с мамой. Это плохо кончится, Тесс. Ты слишком хороша для всех, когда они этого не заслуживают. Он вздыхает и в отчаянии дергает себя за торчащие волосы. Я знаю, что Хардин может оказаться прав, но я обязана это сделать ради себя, должна попытаться понять этого человека или, по крайней мере, услышать, что он скажет. Возвращаюсь к отцу, инстинктивно чего-то опасаясь, отчего голос немного дрожит. Пока мы все идем к машине, Хардин не говорит ни слова. Я знаю, что он сердится, и понимаю почему. Но знаю и что жизнь его отца изменилась к лучшему — он руководит нашим колледжем, он очень добр к ближним. Это ужасно глупо — надеяться на такие же изменения у своего отца? Когда мы подходим к машине, отец спрашивает: — Вау! Это Capri, не так ли? Мой отец не расспрашивает больше Хардина, и я очень рада этому. Радио приглушено до минимума, и как только смолкает рев двигателя, мы оба тянемся к переключателю в надежде, что музыка сможет заглушить неприятное молчание. Всю дорогу я думаю о том, как мать желала бы оказаться на моем месте. От такой мысли меня бьет озноб, поэтому переключаюсь на предстоящую поездку в Сиэтл. Нет, это еще хуже, я не знаю, как поговорить об этом с Хардином. Закрываю глаза и прислоняюсь к окну. Теплая рука Хардина охватывает мою, и я успокаиваюсь. И давно вы здесь живете? Хардин кидает на меня еле уловимый взгляд, и я отвечаю: — Да, переехали сюда несколько месяцев назад. Пока мы поднимаемся в лифте, я чувствую, как суровый взгляд Хардина обжигает мои щеки. Улыбаюсь, надеясь смягчить гнев. Нужно действовать, но находиться рядом с этим незнакомцем очень неловко, отчего я начинаю жалеть о том, что пригласила отца. Хотя уже слишком поздно. Хардин открывает нашу дверь, заходит в квартиру и, не оборачиваясь, без лишних слов удаляется в спальню. Она дальше по коридору. В другой комнате Хардин переобувается, сидя на кровати. Оглянувшись на дверь, он делает мне знак закрыть. Его глаза закрываются в знак признательности к моим нежным прикосновениям, и я чувствую, что его руки обхватывают меня вокруг талии. Я всего лишь пытался не допустить этого. Я столько лет его не видела. Я вздыхаю и поворачиваю его лицо к себе. Вокруг и так достаточно обид и напряжения. Я пытаюсь тебя защитить. Он снова вздыхает и наконец произносит: — Ладно, давай с этим чуваком поужинаем хотя бы. Черт знает, как давно он питался не из мусорного бака. Я перестаю улыбаться, и губы невольно начинают дрожать. Хардин не переставая вздыхает с тех пор, как мы столкнулись с моим отцом возле тату-салона. Видя его беспокойство, — даже если оно, как и все его эмоции, сопряжено с гневом, — я только убеждаюсь в сюрреалистичности происходящего. Когда мы выходим из спальни, он бормочет: — Начнем кормить бездомных, что не сильно повышает мне настроение. Мужчина, разглядывающий полки с книгами в нашей гостиной, выглядит совершенно неуместно. Хардин остается в гостиной, продолжая держаться отстраненно, как я и предполагала. Я тянусь в холодильник за помидорами, пытаясь собраться с мыслями. Вместе с Хардином, — отвечаю я, по вполне понятным причинам умолчав о грозящем отчислении. Он садится за стол, и я замечаю, что грязь с его рук исчезла. Разводов на лбу тоже нет, а мокрый рукав наводит меня на мысль, что даже пытался застирать пятно. От этого мне становится немного легче. Я рассказываю ему о Сиэтле, о предстоящей увлекательной жизни, но так и не упоминаю о Хардине. Выражение лица отца во время рассказа заставляет немного скорректировать рассказ. Не знаю, сколько еще проблем возникнет на пути, прежде чем все окончательно рухнет у моих ног. Я всегда знал, что из тебя выйдет толк. Мне сразу становится стыдно за свои слова, но я не хочу брать их назад. Эти простые и немного жесткие слова дают мне надежду, что, может быть, не так уж все и плохо, что ему просто необходимо помочь бросить пить. Я понимаю, что сейчас тебе так не кажется, но это было несколько трудных месяцев… вот и все. В дверях кухни появляется Хардин, и я знаю, что он прикладывает чудовищные усилия, чтобы оставаться невозмутимым. Надеюсь, у него получится. Она не говорит мне, где ты. И она очень хорошо выглядит, — добавляет он. Мне очень неловко слышать от него что-то о матери. Ее голос звучит в моей голове, напоминая, что он нас бросил. Что из-за этого человека она стала такой, как сейчас. Кладу куриные грудки на сковородку, масло трещит и брызгает. Я не хочу поворачиваться к нему лицом после того, как задала такой резкий и прямолинейный вопрос, но я просто не удержалась. Я знаю, но мне не нравится, как мельком и пренебрежительно он отзывается о ней. Переводя вину с матери на отца, я быстро поворачиваюсь и спрашиваю: — Почему ты не звонил? И посылал тебе подарки на дни рождения. Об этом она тоже не рассказывала? Я так по тебе скучал все это время! Не могу поверить, что ты здесь, прямо передо мной сейчас. Он встает и подходит ко мне; глаза блестят, а голос дрожит. Не знаю, как реагировать. Я почти не знаю этого человека. Хардин входит на кухню, создавая барьер между мной и отцом, и я этому рада. Не знаю, что и думать. Мне нужно сохранять физическую дистанцию между собой и этим человеком. Мне просто нужно время, чтобы привыкнуть, что ты снова появился в моей жизни. Я просто не знаю, — отвечаю я, и он кивает: — Понимаю, понимаю. Он снова садится за стол, предоставив мне возможность доделать ужин.